— Ее уже достали? — тошнота уже подступила к горлу, и я отвернулась, боясь, как бы меня не вырвало прямо тут.

Женщина хмыкнула:

— Вот еще! Тут глубоко, течение быстрое, а вода холодная. Кто же полезет ее искать?

Лео подхватила меня под руку и повела прочь, но я долго еще оглядывалась, словно надеясь, что Ванесс выплывет. Конечно, она не спрыгнула сама — ее сбросили с моста, пользуясь тем, что весь народ глазел на кортеж короля. Быть может, она закричала, и это привлекло внимание. Или кто-то услышал всплеск? Наверняка, те самые люди, что притащили ее сюда, и стали же первыми наблюдателями. Они и сказали, что она упала сама. Но кто они? И зачем им было ее убивать?

Ответов у меня не было.

18. Барон Робер

Мы зашли в маленькое кафе, попавшееся нам на глаза, и на оставшиеся монеты купили чая и пару сдобных булочек. Мне совсем не хотелось есть, и Лео едва не силком заставила меня проглотить хоть несколько кусочков.

— Что мы будем делать теперь? — я посмотрела на тетю, и та приосанилась, расправила плечи, стараясь показаться мне более бодрой, чем была на самом деле. — Нам негде даже переночевать.

— Пройдем по ближайшим тавернам и гостиницам, — сказала она. — Быть может, кто-то даст мне работу. Я могу работать на кухне или даже на конюшне. Я буду работать не за деньги, а за еду и крышу для нас над головой.

Я охнула, и она поспешила меня успокоить:

— Ну, что ты, девочка, это же ненадолго. Нам просто нужно время, чтобы всё успокоилось. А там уж мы как-нибудь сумеем связаться с твоим отцом. Он пришлет нам деньги, и мы славно устроимся в каком-нибудь маленьком городке, где я снова займусь целительством, а ты станешь воспитывать нашего малыша.

Это должно было прозвучать обнадеживающе, но я видела — она сама не верила в то, что говорила.

И всё-таки мы стали действовать по этому плану и зашли в две таверны и три гостиницы в квартале, достаточно удаленном от заведения месье Касселя. Но в наших услугах нигде не нуждались. Хотя в одной из таверн мне предложили место подавальщицы, намекнув, что если я соглашусь оказывать дополнительные услуги, то жалованье будет удвоено. В ответ на это Лео так зыркнула на хозяина, что тот закашлялся.

К вечеру пошел дождь да такой сильный, что одежда насквозь промокла за несколько секунд. Прохожие бросились врассыпную, торопясь к теплым очагам и бодрящим напиткам. И только нам с Лео некуда было бежать.

Мы собирались переждать ливень под крышей магазинчика сладостей, рядом с которым как раз оказались, но хозяйка попросила нас удалиться, едва услышала, что мы ничего не собираемся покупать. Мы укрылись от ливня под навесом уже закрытой на ночь лавки зеленщика, но этот навес не мог защитить нас ни от холода, ни от ветра.

Под ним же вместе с нами пережидали дождь две лохматые собаки — такие же бесприютные, как и мы сами. Но даже они побежали по своим делам, когда небо прояснилось. Теперь я уже с чувством сожаления вспоминала ту утреннюю булочку, что так и не смогла доесть. Сейчас я не отказалась бы даже от краюхи черствого хлеба.

Лео отдала мне свой шарф, но мне не стало теплее. Я села прямо на булыжную мостовую, по которой бежали ручейки, и никакие слова тети не могли заставить меня подняться.

— Девочка моя, да у тебя жар! — я никогда не видела Лео такой испуганной.

Мы услышали цоканье копыт, и скоро из-за поворота вывернул экипаж. Тетушка оставила меня под навесом, а сама бросилась на дорогу, крича и маша руками. Не знаю, что она сказала вознице или пассажирам, но через несколько секунд экипаж оказался подле меня, и дверца его распахнулась.

На мостовую спрыгнул мужчина средних лет, одетый хорошо, но без лишних изысков.

— Давайте, сударыня, я помогу вам подняться!

Но я только мотнула головой, и ему пришлось подхватить меня на руки.

— Осторожнее, сударь! Прошу вас — осторожнее! — хлопотала рядом Леони.

Меня опустили на лавку кареты, в темноте которой я не могла разглядеть лица мужчины, который согласился нам помочь. Слышала только, как тетушка сказала с сожалением:

— Простите, сударь, боюсь, мы испачкаем вам все сиденья.

Он заверил ее, что в этом нет ничего страшного, и весь оставшийся путь мы проделали молча. Когда экипаж остановился, Лео помогла мне выйти наружу.

Мы находились у крыльца довольно большого здания, окруженного садом, который в темноте ночи казался мрачным и пугающим.

Я вздрогнула:

— Лео, где мы?

Она пожала плечами:

— Я знаю столько же, сколько и ты. Но даже если нас привезли в публичный дом, поверь, здесь будет теплее, чем на улице.

Выбежавший встречать хозяина слуга позвал нас за собой. Внутри особняка было красиво и уютно — обивка на стенах приятных тонов, удобная и не вычурная мягкая мебель, паркет на полу — не новый, но натертый до блеска.

— Горничная принесет вам сухую одежду. А потом мы будем ужинать, — мужчина ободряюще улыбнулся, и я как-то сразу почувствовала к нему расположение.

Наверно, это было глупо — доверять человеку, которого видела впервые в жизни, но я радовалась уже тому, что эту ночь мы проведем не под дождем.

Немолодая молчаливая горничная отвела нас в гостевую комнату и помогла нам переодеться. Платья были не вполне по размеру, но выбирать не приходилось, и когда я посмотрела на себя в зеркало, то не смогла не улыбнуться. Тетушка тоже выглядела весьма забавно — платье было чересчур длинно для нее, и когда она спускалась по лестнице, ей приходилось чуть приподнимать его подол.

Хозяин уже ждал нас за накрытым столом. И не один, а с прелестной девочкой лет десяти, которая разглядывала нас с таким неприкрытым любопытством, что ему пришлось сделать ей замечание.

— Барон Робер к вашим услугам, сударыни! — представился мужчина с легким поклоном. — А это — моя дочь Лаура, — девочка сделала милый книксен. — Надеюсь, вам будет у нас удобно.

— Леони Бриссак, — сказала в ответ тетушка, слегка споткнувшись на только что придуманной фамилии. — Лесса Бриссак, моя племянница.

Сердце тут же отозвалось на произнесенное имя, которым еще совсем недавно называл меня Этьен. Но я сразу взяла себя в руки, запретив себе думать о бывшем муже. Он — это прошлое.

Лео попросила принести для меня горячего молока с медом, и когда я выпила его, то сразу почувствовала себя лучше и с удовольствием съела и гусиный паштет, и большой кусок пирога с сыром.

Когда ужин был закончен, барон отправил дочку спать, поцеловав ее и пожелав ей спокойной ночи.

— Простите, что не сумели развлечь вас беседой, — виновато улыбнулся он. — мы редко принимаем гостей, и Лаура немного дичится. Боюсь, я слишком много занимаюсь делами и мало времени уделяю дочери.

Ему ли было извиняться? Никакие наши слова благодарности не смогли бы в полной мере описать нашу признательность за его доброту.

Он ни о чём нас не спрашивал, ни в чём нас не подозревал — он просто пытался помочь тем, кто в этой помощи отчаянно нуждался.

— Вы можете оставаться здесь столько, сколько пожелаете. Поверьте, вы нас совсем не стесните. Лаура будет только рада вашему обществу.

Это было заманчивое предложение. Но я знала, что должна от него отказаться. Я не могла сказать ему, кто мы такие, но не хотела и обманывать его. Оставаясь здесь, мы подвергали опасности и его самого, и маленькую Лауру.

Лео была того же мнения.

— Нет, господин барон, мы не можем злоупотреблять вашим гостеприимством, и если у Лесси к утру снова не появится жар, то уедем завтра же, — Лео произнесла это с сомнением и посмотрела на меня, но я кивнула, одобряя всё то, что она сказала. Потом, после некоторой паузы, она прибавила: — Но мы будем вам признательны, если вы дадите нам немного денег.

Я почувствовала, что краснею. Мы было стыдно поднять глаза на барона. Что он о нас подумает? Как Лео смогла об этом попросить?

Но я знала — она просила для себя, а для меня.

И, как ни странно, барон не удивился и не возмутился. Напротив, он воскликнул: