Его светлость стоял довольно далеко от нас в окружении увешанных орденами генералов. Кузина сразу воспряла духом, увидев, что рядом с объектом ее симпатии не оказалось ни одной молодой девицы, а те женщины, которые время от времени подходили к нему, находились уже не в том возрасте, чтобы к ним ревновать.

— Ты видела, да? — щеки Джеммы порозовели. — Он посмотрел в нашу сторону. Думаю, он ожидал нашего появления. Как ты полагаешь, могу я надеяться на то, что он пригласит меня на первый же танец?

Я полагала, что ей вообще не следовало надеяться на танец с герцогом — по крайней мере, на этом балу. Быть может, когда мы станем гостями в его дворце, он и окажет кузине подобный знак внимания, но рассчитывать на это сейчас было верхом легкомыслия. Наверняка, все танцы его светлости давно уже расписаны.

Но Джемме я этого не сказала.

Я украдкой разглядывала наряды стоявших рядом дам и радовалась тому, что мы появились во дворце в новых платья — те, что мы привезли с собой из Суреля, смотрелись бы здесь нелепо. Я заметила, что почти все молодые девушки предпочли наряды пастельных тонов, и только Джемма и еще несколько гостий выбрали более яркие краски.

— Говорят, его величество не любит балы, — с сожалением заметила кузина. — Я слышала, иногда он вовсе не танцует.

Я едва сдержала улыбку. Не мечтала ли она о танце с самим королем?

Я тоже была наслышана о том, что его величество был чужд праздных развлечений. Он вступил на престол в совсем юном возрасте, рано лишившись родителей, и это наложило отпечаток на его характер. Все, кто имел честь бывать при дворе, отзывались о нём как о весьма ученом муже и блестящем дипломате.

— Как жаль, что этот бал проходит в самом начале сезона, — вздохнула Джемма. — Мы еще ни с кем почти не знакомы. Ты же понимаешь — этикет не позволяет приглашать на танцы девушек, с которыми кавалер не знаком. Если мы простоим все танцы у этой колонны, это будет такой позор!

— Не беспокойся, дорогая, — вмешалась тетушка. — Маркиза Ксавье непременно представит нам парочку достойных молодых людей.

Джемма немного взбодрилась. Мне же были неприятны подобные разговоры. Я не считала нужным кому-либо что-либо доказывать и на первом своем балу предпочла бы просто понаблюдать за другими гостями.

Церемониймейстер стукнул жезлом о пол, призывая собравшихся к молчанию.

— Ах! — воскликнула кузина и испуганно прикрыла рот ладошкой.

Мне показалось, что от волнения она была близка к обмороку.

— Его величество Этьен Третий — король Линарии и сопряженных земель! — возвестил церемониймейстер.

Мужчины склонились, а женщины застыли в реверансах.

Мы с Джеммой тоже присели. Я не знала, как долго нужно было находиться в церемонном поклоне, и спустя несколько мгновений осмелилась приподнять голову. И тут же едва не лишилась чувств.

Мужчиной, которого приветствовали столь почтительным образом, был шевалье де Монкур! 

5. Сомнения

Сначала я подумала, что мне поблазнилось. Волнение, духота в зале, тайное желание увидеть шевалье — вот и приняла желаемое за действительное. Я даже незаметно ущипнула себя. Но видение не исчезло.

Шевалье де Монкур в дорогих, украшенных вышивкой и драгоценными камнями одеждах, шел по проходу к трону, время от времени чуть наклоняя голову, чтобы поприветствовать своих подданых.

К тому же, вытянувшиеся лица кузины и тетушки сказали мне о многом. Если мне и привиделось что-то, то и им явно привиделось то же самое.

Графиня Маршаль не выдержала первой.

— Разве это не тот самый молодой человек, что был у нас с визитом? — тихо спросила она и поднесла лорнет к лицу.

Папенька крякнул, но ничего не ответил. Здесь было неподходящее место для обсуждений той особы, которую нам всем сейчас хотелось обсудить.

Хуже всех восприняла ситуацию Джемма — она так побледнела, что стоявшая рядом незнакомая нам дама предложила ей нюхательную соль.

— Вполне понимаю ваше волнение, мадемуазель. Помню, когда я впервые увидела короля (это было отец нашего нынешнего величества), то чувствовала себя ровно так же, как вы.

А у Джеммы не нашлось сил даже на то, чтобы поблагодарить даму за такое участие.

Его величество уже сидел на троне, а герцог де Ламар стоял подле него. И если до этого момента у нас еще оставались какие-то сомнения относительно увиденного, то теперь они испарились.

Даже всегда невозмутимый папенька заметно нервничал. Должно быть, он, как и я, как и Джемма, прокручивал в памяти каждую минуту нашего общения с шевалье, пытаясь понять, не допустили ли мы какой оплошности, которая была бы неважна прежде, но становилась вопиюще важной сейчас. Ах, ну конечно же, допустили! Я не была знатоком великосветского этикета и просто поступала так, как мне подсказывало сердце.

Ах, как стыдно мне было сейчас за то, что я осмелилась пожалеть того, кто в этой жалости совсем не нуждался. У меня запылали щеки, как только я вспомнила, как пыталась поддержать шевалье во время наших бесед, и как боялась, что его может обидеть бесцеремонность кузины.

На смену стыду пришла обида. Как он мог так поступить с нами? Должно быть, уезжая от нас, он смеялся над нашим гостеприимством. Быть может, даже рассказывал о нас приближенным вельможам. Провинциалы, не сумевшие узнать своего короля!

Теперь, возвращаясь к своим мыслям о возможном браке с шевалье, я едва не плакала от досады. Как я могла подумать, что он всерьез мной увлечен? И, быть может, я не только думала об этом, но и позволила заметить свои чувства самому шевалье? Ах, если так, то обо мне станут говорить по всей Лиме! Провинциальная дурочка, вообразившая себя предметом симпатии самого короля!

Наверно, выглядела я неважно, потому что папенька спросил:

— Может быть, вы с Джеммой хотите вернуться домой?

Да, я очень этого хотела!

Но тетушка прошипела:

— Ты с ума сошел! Как можно уйти с королевского бала раньше нескольких танцев? Об этом тут же доложат его величеству. Если девочки чувствуют себя дурно, можно выйти в сад и попросить лакея принести воды.

Именно так я и вознамерилась поступить. Выйти в сад и просидеть там до самого окончания бала. А потом, вернувшись домой, уговорить папеньку оставить Лиму и отправиться в Сурель.

Но даже этого я не сумела сделать. Заиграла музыка, и гости отступили к стенам, высвобождая центр зала.

Король поднялся.

— Его величество желает танцевать! — пронесся по залу изумленно-восторженный шепот.

Почтенные дамы и седовласые мужчины засуетились, выставляя вперед своих дочерей и племянниц, которые вытянулись в струнки и нацепили на лица самые широкие улыбки, какие только смогли подобрать.

Даже я — невежда в правилах дворцового этикета — понимала, насколько значим был именно первый танец на первом в сезоне балу. Девушка, которую король удостоит своим вниманием, сразу выделится в общей толпе.

Я понятия не имела, как происходит выбор партнерш на балах подобного уровня. Делает ли выбор сам его величество, или специальные люди составляют списки достойных этого особ. В любом случае, я понимала, что такие решения принимаются не сгоряча, а задолго до самого мероприятия, и желание стоявших рядом девиц привлечь внимание короля показалось мне немного смешным.

Впрочем, мне ли было осуждать их?

А его величество, меж тем, шел по залу в нашу сторону.

— Он идет к Энрике де Крелон! — пискнул кто-то за моей спиной.

Я не знала, кем была мадемуазель де Крелон, но сразу угадала ее среди собравшихся. Красавица-блондинка в роскошном серебристом платье стояла неподалеку от нас. На губах ее играла легкая улыбка, готовая вот-вот смениться торжеством.

Но, как ни странно, его величество вдруг изменил направление движения и, повернувшись, остановился прямо подле нас.

Я чуть пошатнулась, и папенька поддержал меня под локоть. Мы с его величеством встретились взглядами. Не знаю, что он прочитал в моем, но я в его увидела совсем не насмешку, а раскаяние и робкую (да-да!) надежду.