Ну что же, если это было способно пойти на пользу и нам, и людям, которые работали в пещерах, то возражать против этого было глупо.

— Но неужели все капиталы его светлости были помещены в дело? — на следующий день я разговаривала уже не с Суаресом, а с поверенным дядюшки сеньором Пеллини.

— Разумеется, нет, ваша светлость! — заверил меня он. — В сейфах банка, который принадлежал князю Алонсо, хранятся несколько шкатулок с крупными изумрудами, которые вы легко можете обратить в деньги хоть сегодня. Но я не советовал бы вам пока этого делать, ваша светлость — к весне цены на изумруды поднимутся, и вы выручите за них гораздо больше.

Я поблагодарила его за совет и заявила, что не намерена продавать большую партию. Семьям рудокопов из Эскала могла помочь даже продажа нескольких драгоценных камней, и я не понимала, почему дядюшка в свое время этого не сделал. Сеньор Пеллини тут же подсказал ответ — дядюшка был весь погружен в свою науку. Ему, должно быть, и в голову не приходило, что в принадлежащем ему городке были люди, которые голодали.

— Его не интересовали деньги, ваша светлость! — воскликнул сеньор Пеллини. — Если вы изучите его бухгалтерские книги, то увидите, что у него было немало должников, которым он отпускал драгоценные камни и никогда не напоминал, что пора бы за них заплатить. Конечно, у меня есть все долговые расписки, но его светлость всегда останавливал меня, когда я намеревался освежить память его дебиторов.

А вот этот вопрос я решила изучить поподробнее. Нет, я легко могла бы простить долг человеку, который сильно нуждался. Но если кому-то из аристократов на каждый новый сезон требовалась новая партия роскошных украшений, то они должны быть готовы за свои прихоти заплатить. Есть люди, которым эти деньги куда нужнее.

Поверенный заверил меня, что направит должникам письма. Мне показалось, что при этом он довольно улыбнулся.

— Только одного должника я не осмелюсь побеспокоить, ваша светлость, — чуть смутился он через пару секунд. — Я говорю о его величестве!

Я ничуть не удивилась, что Родриго Пятнадцатый был среди тех, кого дядюшка щедро одаривал изумрудами, но это я как раз могла понять — для богатейшего человека страны покровительство короля было совсем не лишним.

Мы продали несколько сотен изумрудов — рачительный сеньор Пеллини не поленился отобрать самые мелкие. Месье Суарес заверил меня, что вырученных денег хватит на то, чтобы обеспечить продовольствием каждую семью в Эскала на всю зиму. Он смотрел на меня с удивлением — должно быть, не мог понять, как человек в здравом уме мог потратить такую сумму на совершенно чужих для него людей. Но его мнение меня не сильно интересовало — я только хотела убедиться, что деньги дойдут до адресатов.

Сеньор Пеллини показался мне человеком надежным, и я без колебаний доверила ему управлять делами на время нашего отъезда в Линарию. Я не собиралась задерживаться в Лиме надолго. Еще была надежда, что нам достаточно будет просто прогуляться рядом с королевской резиденцией, чтобы здоровье Андрэ поправилось. Тогда я не стала бы бередить свои старые раны и встречаться с людьми, которые были мне неприятны.

Но эти наши планы пришлось переменить, когда я получила приглашение во дворец от короля Родриго. Сначала я подумала, что он собирается обсудить со мной тот самый щекотливый денежный вопрос, о котором сообщил сеньор Пеллини. Или попросить в долг очередную партию самоцветов.

Но я ошиблась, и разговор во дворце зашел по вопросу совсем иного толка. Вопросу, который совершенно поменял направление моих мыслей и добавил к целям моего путешествия в Линарию еще одну — да столь важную, что она, с одной стороны, открывала мне доступ в резиденцию Эллинаров, а с другой накладывала на меня обязательства, даже осознать которые я была пока не в состоянии.

28. Деликатное поручение

Я прибыла во дворец к точно назначенному времени. За прошедшую ночь я, помимо сразу пришедших мне в голову причин моего приглашения на аудиенцию к его величеству, надумала еще одну — а что, если граф Варгас, несмотря на данное нам обещание, всё-таки не смог промолчать и рассказал королю, кто я такая. И потому я подготовилась именно к этому варианту разговора.

Впрочем, поразмыслив, я пришла к выводу, что даже если его величество узнает мою тайну, то не в его интересах ее разглашать. Напротив, учитывая непростые отношения между нашими странами, ему выгоднее придержать этот козырь до тех времен, когда будет особенно выгодно его предъявить.

Секретарь короля сразу же провел меня в рабочий кабинет Родриго Пятнадцатого. Я была взволнована, напряжена, но всё-таки почти подсознательно отметила стоявшие на столе инкрустированные изумрудами канцелярские приборы. Не приходилось сомневаться, что это — самоцветы из Эскала.

Помимо самого его величества, в кабинете находился герцог Гальярдо — первый красавец и, пожалуй, самый загадочный мужчина антарийского двора. Его светлость имел столь правильные и выразительные черты лица, что, я слышала, его портреты имелись в альбомах всех молодых девиц Анжерона. Русые волосы, волнами спадавшие на плечи, зеленые глаза и вечно грустная улыбка на тонких губах. Именно эта печальная улыбка и вызывала особый интерес у особ противоположного пола. Он был богат, а род его несколько столетий назад взял свое начало от королевского — чем не повод быть довольным собой и пребывать в радости? И эта загадка, которую тщетно пытались разгадать придворные дамы, придавала ему некое дополнительное очарование.

— Ваша светлость, простите, что вынужден был просить вас приехать во дворец столь срочно, — сказал его величество, ответив на мой приветственный реверанс, — но до меня дошли слухи, что вы собираетесь отбыть в Лиму, а я непременно хотел поговорить с вами до отъезда. Дело в том, что этот разговор будет иметь некое отношении к Линарии, и поскольку речь пойдет о вопросе крайне деликатном, я хотел бы надеяться, что вы сохраните в тайне всё то, что здесь услышите.

Я была удивлена подобным вступлением, но, разумеется, заверила его, что я отнюдь не болтлива.

Он одобрительно кивнул и перешел к сути дела:

— Ни для кого не секрет, что ваш дядя, покойный князь Алонсо, прибыл в Антарию из Линарии. Я не знаю его настоящего имени, и поскольку он не хотел, чтобы оно было известно, я никогда не интересовался этим вопросом. Мне достаточно было того, что он был дворянином, был храбр, умен и благодарен стране, в которой нашел приют.

Мне не понравилось направление нашего разговора. Судя по всему, он не знал, кто я такая, но, может быть, именно для того, чтобы выяснить это, он меня и позвал? Но он через секунду дал ответ на этот вопрос.

— Нет-нет, я не стану спрашивать об этом и вас. Сейчас вы — княгиня Алонсо, и мне этого достаточно. Матео говорил, что вы долго бедствовали, и с вашей страной у вас связаны не самые приятные воспоминания. Но прошлое осталось в прошлом, а сейчас вы поедете в Линарию уже совсем в другом статусе. Уверен, перед вами откроются двери лучших домов Лимы, и вы, конечно, будете приглашены и в королевский дворец. Да-да, не сомневайтесь — я лично дам вам верительную грамоту.

— Благодарю вас, ваше величество, — пролепетала я, еще не вполне понимая, с чем связано такое доверие.

Король Родриго был уже стар, но, как отмечали многие, сохранил остроту ума и не упускал возможности применить этот ум на практике.

— Не знаю, насколько вы, ваша светлость, в курсе текущей политической ситуации в Линарии, но давайте я вам вкратце ее обрисую, — он чуть подался вперед, вперив в меня внимательный взгляд темных глаз. — Король Этьен Третий не женат, и у него нет братьев. Если с ним что-то случится (нет-нет, мы этого отнюдь не желаем!), то в стране начнется хаос. Каждый, в ком есть хоть капля королевской крови, будет претендовать на престол. В борьбу вступят и монархи соседних стран — Сигезии, Нурландии. И если такое случится, то Антария тоже не будет дремать — моя бабушка, между прочим, была линарийской принцессой. Так что, боюсь, Линарию растащат на части.