— Прошу вас, ваша светлость, вернемся в комнату!

А он ответил твердо и, как ни странно, спокойно:

— Я хочу, мадемуазель, остаться здесь.

Конечно, он заметил шпаги и пистолеты, что мужчины и с одной, и с другой стороны держали в руках. Мой бедный малыш, сколько потрясений пришлось ему перенести в этот день. Я тоже сделала шаг в его сторону, но Крелон предостерегающе вскинул руку:

— Остановитесь, сударыня, вы же не хотите, чтобы мы применили к вам силу? Мадемуазель Дюваль, уведите отсюда его высочество!

Его высочество? Сначала я подумала, что речь идет об Андрэ, и только потом сообразила, что герцог говорил о втором мальчике — о своем внуке, которого он пытался выдать за нашего с Этьеном сына. Это было странно и нелепо, но я понимала, что в сложившейся ситуации во многом виновата сама. Моя нерешительность, мое желание избавить Андрэ от бремени власти, которое я не смогла когда-то выдержать сама, привели к такому вот гротеску.

Внук герцога был розовощеким пухлым мальчиком, и вот он-то явно ничего не понимал. Девушка взяла его за руку и отпустила руку моего сына.

Крелон разрешил Андрэ остаться в зале, и я понимала почему — в его присутствии ни я, ни мои спутники не решимся ни применить магию, ни использовать оружие. Наши враги могли спрятаться за его худенькой спиной.

— Кого вы осмелились назвать его высочеством, ваша светлость? — усмехнулся Этьен. — Своего внука, которого пытаетесь незаконно посадить на престол? Да-да, господа, наверно, это станет для вас откровением, но вы таскаете каштаны из огня не во благо Линарии, а во благо герцога де Крелона, решившего удовлетворить свои амбиции.

— Довольно, ваше величество! — холодно сказал Жервез. — Вам не удастся убедить нас в том, что этот мальчик — не ваш сын. Герцог никогда не решился бы пойти на столь чудовищную ложь. Он дал нам слово дворянина. К тому же, источник ясно дал понять, что он считает вас недостойным правителем — и думаю, именно из-за тех ваших поступков, что привели к гибели королевы Алессандры. Если магия вернется в источник, у нас будет возможность проверить истинность слов де Крелона. А если нет — ну, что же, нам придется поверить ему на слово и понадеяться на то, что этот мальчик станет однажды достойным правителем нашей страны.

Мне показалось, что Этьен заскрежетал зубами.

— Послушайте, господа! Я никогда и никого в своей жизни не любил так, как любил свою жену! И я никогда не сделал бы ничего такого, что могло ей навредить.

Мне было трудно судить, посеяли ли его слова хоть крупицу сомнений в сердца сторонников герцога. Пока нам важно было тянуть время, ожидая прибытия гвардейцев короля.

Но Крелон тоже не мог не понимать, что мы надеемся на подмогу.

— Ваше величество, не трудитесь обвинять меня в вероломстве, — он покачал головой. — Неужели вы думаете, что я решился бы подставить под удар собственного внука, зная, что если магия вернется в источник, то этот обман легко будет раскрыт? Я всего лишь пытаюсь восстановить справедливость. Этот мальчик по праву является принцем Линарии, и вам не удастся убедить нас в обратном. Давайте обсудим всё спокойно! Вы хотите, чтобы мы отпустили княгиню Алонсо, и мы сделаем это — как только вы публично признаете своего ребенка и отречетесь от престола в его пользу.

— А если я не сделаю этого?

Герцог развел руками:

— Ну, что же, есть и другие основания для передачи власти, — он уже не боялся открыто угрожать королю. — Но подумайте, сколько ваших сторонников напрасно пострадают.

Мне стало страшно — он говорил с такой уверенностью, что я не удивилась бы, вели он одному из своих людей убить Этьена прямо на наших глазах. Медлить и дольше было нельзя. И я решила хотя бы попытаться.

А герцог, меж тем, продолжал:

— Может быть, если я вам скажу, что вот-вот сюда прибудет граф д'Эрсан со своими людьми, это подтолкнет вас к правильному решению? Да-да, ваше величество, военный министр, а стало быть, и почти вся армия тоже на нашей стороне.

— Простите, ваша светлость, — мой голос дрогнул, но я заставила себя улыбнуться, — но на вашем месте я не рассчитывала бы на помощь его сиятельства.

Он, наконец, перестал буравить взглядом Этьена и переключился на меня:

— Извольте пояснить, сударыня, почему же?

— Потому что вчера я убила его!

Я сделала паузу, давая им осознать то, что я сказала. Я понимала, что мои слова произведут эффект, и так оно и случилось. Делфина охнула, а в глазах де Крелона впервые появилось что-то похожее на растерянность.

— Вы несете чушь, сударыня! — выкрикнул он, но этим только подтвердил свое волнение.

— Ну, отчего же? — я пожала плечами. — Вы сможете сами убедиться в этом, если пошлете кого-то из своих людей в Дижонское предместье — в парк, что находится перед домом маркиза Дюбуа. Признаться, я даже удивлена, что тело графа до сих пор не обнаружили. Впрочем, может быть, в нем просто не узнали птицу столь высокого полета, оттого и не сообщили вам, — он всё еще отказывался этому верить, и я продолжила. — Между прочим, перед смертью его сиятельство рассказал мне немало интересного. К сожалению, некоторым его словам я не придала значения, а зря. Теперь же, вспомнив и рассказ маркиза Дюбуа, мне кажется, я, наконец, поняла, что же случилось в королевском дворце семь лет назад. И раз уже всех здесь присутствующих так трогает судьба королевы Алессандры, позвольте я поделюсь с вами своими догадками.

— Нам неинтересны ваши догадки, сударыня! — буркнул он. — Мы все и так это знаем. Был заговор, в котором принимали участие министр финансов маркиз Жомини и главный королевский маг — тот самый маркиз Дюбуа, о котором вы изволили упомянуть. Их целью было уничтожить королеву и посодействовать женитьбе его величества на принцессе Нурландии. Такова была общепризнанная версия. Теперь же мы знаем, что в том заговоре участвовал и сам его величество, который хотел избавиться от надоевшей супруги.

Этьен дернулся, но я коснулась его рукой, призывая к спокойствию.

— О, нет, ваша светлость! Всё было не совсем так. Да, заговор двух маркизов имел место. Но он был не единственным. На самом деле заговоров было два! И тот, второй, возглавляли именно вы!

60. Правда

Это стало для него неожиданностью — то, что в тех давних событиях кто-то решился обвинить его самого! А я мысленно ругала себя за то, что не поняла этого раньше. Я удовлетворилась полуправдой и не обратила внимания на некоторые факты.

Ведь Эрсан в открытую признал, что участвовал в заговоре, но при этом его положение при дворе после того, как Жомини и Дюбуа были наказаны, ничуть не пошатнулось. Напротив, он был назначен министром морских и сухопутных сил. Так на чьей же стороне он тогда был?

— Да-да, ваша светлость, — мой голос становился всё громче и громче, — вы тоже хотели избавиться от королевы в надежде на то, что овдовевший король женится на вашей дочери. Просто вы предпочли сделать это чужими руками. От кого вы узнали о намерениях двух маркизов? От Эрсана, который в то время возглавлял тайный сыск? Вы узнали о заговоре, но предпочли дать заговорщикам свободу действий? А потом, после того, как они достигли своей цели и убрали королеву из дворца, не вы ли сами и выдали их? Ведь брак его величества с нурландской принцессой шел вразрез с вашими интересами.

Этьен переводил взгляд с меня на Крелона и обратно. Я понимала, как ему непросто было поверить в то, что я говорила.

— Если всё было именно так, ваша светлость, то вынуждена признать, что вы — гениальный стратег, — признала я. — Вот только вы не учли одного — того, что даже став свободным, его величество так и не женился на вашей дочери.

Я понимала, что причиняю ему боль, напоминая об Энрике, но во мне уже не было жалости. Не я развязала эту войну.

И я не ждала от него признания — он был слишком опытным политиком, чтобы не понимать — что бы я сейчас ни говорила, это будет лишь мое слово против его. И даже если в умы его союзников закрадутся сомнения, этого будет слишком мало, чтобы выиграть эту битву.