Аллеи действительно были почти пустыми, и я смогла показать сыну те места в саду, которые когда-то особенно любила. Конечно, за прошедшие годы тут многое изменилось, но когда я обнаруживала какую-то мелочь, которая была милой моему сердцу, то невольно начинала улыбаться.

Так, потихоньку, мы и добрались до той черты, что отделяла доступную для прогулок публики часть сада, от той, куда допускались только избранные. Я взяла Андрэ за руку, боясь, как бы он по неведению не перешел границу дозволенного, и вдруг услышала за своей спиной:

— Со мной вы можете пройти немного дальше.

Я вздрогнула, услышав голос короля, а вот мой сын искренне ему обрадовался. Они так церемонно раскланялись, что я не удержалась от улыбки.

Мы приблизились к источнику еще на несколько шагов — хоть какая-то польза от расположения ко мне короля. Теперь фонтан был виден уже весь целиком, и Андрэ серьезно и внимательно на него смотрел. А Этьен не менее серьезно рассказывал историю этого источника.

— Значит, он никогда не ошибается, ваше величество? — спросил Андрэ.

— Еще недавно, ваша светлость, я сказал бы «никогда», — задумчиво ответил Этьен. — Но однажды он всё-таки ошибся.

Я поняла, что он говорил о знаке, которым поспешила воспользоваться Энрика де Крелон, но поскольку эта тема слишком близко касалась меня самой, я предпочла не задавать никаких вопросов.

Но его величество, словно боясь, что источник обидится на такие его слова, поспешил пояснить — не Андрэ, а скорее, мне или самому себе:

— Впрочем, возможно, он не ошибся и на этот раз. Мои мудрые маги полагают, что это мог быть знак одобрения моего будущего союза с принцессой Кьярой — в таком случае он может сулить рождение в этом браке наследника мужского пола.

Это объяснение казалось вполне правдоподобным, и я охотно с ним согласилась.

— Быть может, вы останетесь на обед, ваша светлость? — предложил Этьен, когда мы, налюбовавшись источником, двинулись обратно.

Но я решительно отвергла это предложение:

— Благодарю за приглашение, ваше величество, но мы вынуждены отказаться. Ни к чему давать лишний повод для сплетен.

Он сразу помрачнел, из чего я сделала вывод, что газеты он утром уже прочитал.

— Простите, ваша светлость, что невольно послужил причиной такого интереса к вам со стороны местной прессы. Мне следовало подумать об этом прежде, но я позволил себе забыться.

Я поблагодарила его за экскурсию по саду, и мы с Андрэ вернулись домой. Правда, мой маленький принц попытался настоять на том, что нам просто необходимо заехать в булочную мадам Донелли и купить там новых, уже совсем других пирожных (не для себя, разумеется — для Лео и Велии), но я не поддалась на его уговоры и правильно сделала, потому что дома нас уже ждал месье Арно.

Я удивилась тому, что он вернулся так скоро, а он горделиво ответил, что сумел получить всю нужную мне информацию в одном месте.

— Итак, сударыня, вот, что мне удалось узнать, — и он протянул мне листок, на котором напротив каждой интересующей меня фамилии его рукой были сделаны записи.

Одного мага из пятерых можно было вычеркнуть из списка — он отправился к праотцам еще пять лет назад. Другой сейчас служил в боевом полку на самой границе с Антарией. Еще двое покинули столицу и обосновались в своих имениях в провинции. А вот бывший глава Совета магов маркиз Дюбуа проживал относительно недалеко — в Дижонском предместье Лимы, что тоже меня немало удивило — прежде это предместье отнюдь не славилось дворцами знати, служив местом жительства, в основном, для купцов и ремесленников.

— Насколько я понял, ваша светлость, все эти люди, которые прежде состояли при дворе, примерно в одно и то же время лишились расположения его величества, — сказал месье Арно.

Я поощрила его за хорошую работу, и он удалился, вполне довольный и собой, и нашим сотрудничеством.

Герцог Гальярдо прибыл в четыре часа пополудни, и мы уединились с ним в кабинете. Я заранее предупредила тетушку о его визите, надеясь, что это удержит ее от излишнего любопытства, но ничуть — она мелькнула в гостиной именно тогда, когда он прибыл, и мне пришлось представить их друг другу. Лео бросила на герцога многозначительный взгляд, но я сделала вида, что не поняла намёка.

— Как продвигаются переговоры с королем Линарии, ваша светлость? — когда мы с ним остались вдвоем, я решила сразу же перейти к делу.

— Должен признать, что весьма неплохо, — при этом он отчего-то вздохнул.

Вернее, я догадывалась, что было причиной его уже привычной грусти. В этом мы с ним были на удивление похожи — мы оба ввязались в авантюру, от которой нам следовало держаться подальше.

— Вам что-то не нравится в этом браке, ваша светлость? — спросила я без обиняков.

Он не обязан был ни в чём признаваться. Да я и не сомневалась, что он не сделает этого. Но я видела, что его что-то гнетет, и всем своим видом он будто подталкивал меня к дополнительным вопросам.

Он вздрогнул, но не пошел на попятную, а после некоторого раздумья признал:

— Да, ваша светлость. Я полагаю, что ее высочество еще слишком юна, чтобы вступать в брак.

Ну, что же, он сделал первый шаг к откровенности, но названная им причина показалась мне неубедительной.

— Кажется, принцессе Кьяре уже восемнадцать лет, сударь — это как раз тот возраст, когда и принято становиться невестой.

Его обычное слово сонное состояние мгновенно спало с него, и он горячо возразил:

— Да, но одно дело в таком возрасте выйти замуж за принца, и совсем другое — за короля! Боюсь, ее высочество окажется неготовой к тем интригам, что ждут ее здесь. Да вы и сами слышали, сударыня, что стало с предыдущей королевой Линарии. Я не хочу, чтобы принцесса повторила ее судьбу.

Будучи придворным, он прекрасно понимал, что за серпентарий королевский двор. И его беспокойство имело под собой основания.

Я вспомнила себя в возрасте Кьяры — свои наивность и доверчивость, которые окружавшие меня люди смогли обернуть мне во вред. Но я надеялась, что у принцессы всё будет совсем по-другому — за ее спиной стоит Антария.

— Мне кажется, король Родриго сумеет ее защитить. Думаю, он понимает, что она отправляется в страну, с которой Антария враждовала много лет, и если уж пошел на этот шаг, то наверняка найдет способ поддержать принцессу.

Герцог вскочил с кресла, в котором сидел.

— Вот именно, ваша светлость! Его величество пытается сблизиться с Линарией не просто так! Я полагаю, он намерен присоединить ее к Антарии!

Мне не понравились его слова. Линария отнюдь не была слабой страной, которой можно было так легко манипулировать.

— Что за чушь, ваша светлость? — изумилась я. — С какой стати король Этьен стал бы снимать с себя корону и лишать свою страну независимости? Даже если он станет зятем короля Родриго, то вряд ли позволит тому вмешиваться во внутренние дела Линарии.

Герцог вздохнул:

— Вы не понимаете, насколько жестока большая политика, ваша светлость. Если это будет служить интересам Антарии, то наш король не остановится ни перед чем. Разве вы не помните, сударыня, что его величество в разговоре с вами сказал о возможной борьбе за корону Линарии? И разве это не предполагает, что в тот момент у этой короны уже не будет хозяина?

Да, мне еще тогда не понравилось, как он это сказал — словно надеялся на что-то, о чём предпочел умолчать.

— Вы полагаете, что его величество захочет вывести короля Этьена из игры? — ужаснулась я.

Гальярдо устало выдохнул:

— Я полагаю, что да. Надеюсь, я не пожалею об этой откровенности, сударыня. Впрочем, даже если вы не станете хранить в тайне всё то, о чём мы с вами говорили, мне уже всё равно. Я не сторонник этого брака и попробую сделать хоть что-то, чтобы он не состоялся, — он был предельно откровенен, и похоже, именно отчаяние толкало его на это. — Да, я думаю, что его величество способен пойти на то, чтобы устранить короля Линарии — разумеется, после того, как столь выгодный Антарии брак будет заключен. Его не остановит даже то, что после этого в стране начнется хаос, и принцесса Кьяра тоже может пострадать. Да и разве может такая жестокость поспособствовать счастью ее высочества или Антарии в целом? Ненависть рождает ненависть, разве не так?